— Нет, дядя. Не рушу Я самодержавие МОЕ, а укрепляю. Ты газеты почитай — сей час все политиканы друг другу в глотки вцепились, за места в Государственном Совете бьются. МЫ им теперь не столь интересны.
— А ежели они, как в Британии, самовластно править захотят?
— Пусть попробуют, дядюшка. Им сначала сговориться надо будет. Да законы изменить попробовать, иначе сии их речи преступлениями будут. А большинству из них главное — на трибуне повитийствовать. Вот увидишь, дядюшка, так и будет, — высказавшись, Николай глубоко затянулся. Затем, выдохнув, окутался клубами табачного дыма, словно парусный линкор, выдавший полный бортовой залп.
Австро-Венгрия. Вена, дворец Шенбрунн. Июнь 1904 г.
В «Биллиардной комнате» Шенбруннского дворца министр иностранных дел Агенор Мария Адам, граф Голуховский, поляк по национальности и, в тоже время, верный подданный Его Апостолического Величества[7] неторопливо прохаживался около входной двери, не обращая внимания на бильярдный стол. Стол, специально поставленный в прихожей, чтобы ожидающие аудиенции у императора могли провести время, играя в бильярд. Но сейчас министр не только ждал в одиночестве, но и задумался настолько, что отказался бы и от предложения сыграть партию-другую. Сейчас он решал важнейшую для себя, а возможно для страны и мира задачу — как преподнести Его Величеству полученные предложения. Заманчивые, но весьма опасные, на взгляд министра. И как донести это до Его Величества?
— Пшеклентны москали, — неожиданно вслух, пусть и негромко выругался граф на родном языке. И торопливо оглянулся, проверяя не видел ли кто, как он выдал свои чувства. Но в комнате по-прежнему никого, кроме него, не было.
Как подданный австрийского монарха, он не любил русских, как поляк — почти ненавидел за разгром родной его сердцу Ржечи Посполитой[8]. Но, как здравомыслящий человек и министр, старался строить отношения с ними, объективно оценивая возможности двух стран. И как было хорошо, когда семь лет назад ему удалось организовать соглашение по Балканам. Которое, признался сам себе Агенор, разрушили эти дикие сербы своим переворотом. Теперь русские наконец занялись тем, чем им и следовало бы заниматься всегда, по мнению многих знакомых Голуховского, а именно — экспансией в очень далекой Азии, вместо Европы. Но и тут эти москали ухитрились нагадить всем Великим Державам, отхватив солидный кусок Китая, избив английского вассала и возобновив дружбу с Германской Империей. Пруссаки же, к негодованию честных австрийских немцев, пошли навстречу этим азиатам, пренебрегая политическими интересами Австрии. Коварные, как положено византийцам, русские тотчас воспользовались этим и возобновили вмешательство в балканские дела. Чем опять вызвали недовольство, и не только австрийцев. Поэтому теперь англичане и французы вышли с очень интересными, но и весьма опасными предложениями. Опасными, потому что Австрии придется фактически нарушить союз с Германией и начать конфронтацию с Россией. При поддержке Англии и Франции, конечно. Но стоит ли рисковать и насколько весомой будет эта поддержка, Агенор не мог просчитать. А также никак не мог предугадать отношение к этим предложениям императора. Отчего злился на русских еще больше.
Дверь открылась и вошедший лакей пригласил министра в рабочий кабинет монарха. Франц-Иосиф, как всегда, стоял у своего аудиенц-пюпитра, на котором, как известно, крепился листок с распорядком дня, рассчитанным строго по минутам. В том числе и с расписанием аудиенций. По которому на сегодняшний прием отводилось ровно пятнадцать минут. Пятнадцать непростых минут, в которые необходимо было уложиться, чтобы объяснить свою точку зрения на рассматриваемый вопрос.
Агенор бросил взгляд на письменный стол. Там, рядом с кожаными папками из других министерств и Генерального штаба, рядом с аккуратно сложенными в стопку подписанными сегодня документами, отдельно, чтобы подчеркнуть рассматриваемый вопрос, лежала и папка из его министерства.
— Приветствую Вас, Ваше Величество, — произнес по-немецки граф, склоняясь в поклоне.
— Добрый день, граф, — суховатым тоном ответил Франц-Иосиф. — Докладывайте.
На то, чтобы описать поступившие предложения, Агенору хватило нескольких минут. Еще примерно минут пять-семь он пытался, используя все свое красноречие, описать выгоды и недостатки принятия этих предложений. При этом он смотрел в лицо своего повелителя, стараясь определить, как тот относится к его речи. И по слегка сдвинутым бровям, а также промелькнувшей в глазах императора тени удовлетворения, когда он описывал возможные последствия для России, понял, что хочет услышать император. Поэтому закончил он доклад импровизированным заключением.
— Посему вопрос подписания секретных приложений к подписываемым официально соглашениям о покупке Рио-де-Оро и участии в решении албанского вопроса полагаю наиважнейшим. Эти соглашения с двумя Великими Державами сулят нам немалую выгоду, при том, подписывая их, мы не нарушаем наших конвенций с Берлином и Римом, — о том, что отсутствие нарушения соглашений Тройственного Союза лишь формальное, а фактически Австро-Венгрия заключает соглашения с врагами этого союза, граф благоразумно умолчал.
— А как к сим соглашениям отнесутся парламенты австрийский и венгерский? — спросил император, напомнив, что венгры уже один раз отказали своему королю в праве покупки Рио-де-Оро.
— Полагаю, Ваше Величество, вопрос удастся решить, ибо к соглашению прилагаются немалые торговые льготы для венгерских землевладельцев выгодные, — ответил Агенор, еще раз поклонившись.
— Хорошо, граф. Я доволен вашими пояснениями по этому вопросу, — ровно в положенную минуту закончил аудиенцию Франц-Иосиф.
Граф, еще раз поклонившись вышел. Судьба договоренностей была решена. И решена положительно, судя по последним словам императора. А что будут вопить эти крикуны в парламентах, никого, кроме самих крикунов, журналистов, да читающих их статьи в газетах простаков, не интересовало.
Российская империя, Петергоф. Июнь 1904 г.
Сегодня государь принимал генерал-адмирала и его спутников в новом, так называемом «Морском» кабинете. Несколько иллюминаторов и окно, искусно имитирующее световой люк, давали достаточно свет для комфортной работы и позволяли гостям оценить убранство кабинета. Без лишней роскоши, простое и рабочее, на взгляд присутствующих. Большой письменный стол, на котором в рабочем беспорядке лежали документы, у одной стены. Дубовые застекленные шкафы вдоль двух стен, в которых стояли книги самой разнообразной, связанной с морем тематики, от солидных томов в кожаных переплетах до тонких журналов. Кроме книг, на полках располагались модели кораблей флота Российского, от парусного «Орла» времен Тишайшего царя[9], до броненосцев, в том числе — героического «Сисоя Великого». Посередине же кабинета стоял необычный круглый стол, всей своей формой символизирующий, что здесь будет разговор равного среди равных. Поздоровавшись, Его Величество сейчас же предложил всем рассаживаться за круглым столом.
— Прочел я программу развития флота и кораблестроения, принятую вами, господа. Имею несколько замечаний, которые и предлагаю обсудить ныне без китайских церемоний и совершенно откровенно, — без предисловий, по-деловому начал царь. Посмотрел на явно огорченного Макарова, невозмутимого внешне, но недовольного Александра Михайловича и продолжил. — Мне сей документ понравился, но одобрять его в таком виде я не стану. Первое — сроки. Нельзя откладывать постройку новых больших кораблей надолго. Иначе опять можем оказаться, как в начале прошлой войны, с новейшими кораблями на стапеле и у достроечной стенки. По донесениям же разведки, первый корабль нового типа у англичан будет достроен не позднее шестого года. При высокой выучке английских матросов и специалистов, ввод его в строй не затянется позднее седьмого года. Посему первый наш корабль такого же класса должен быть готов не позднее этого срока. Отчего при его строительстве полагаю необходимым использовать паровые машины от заказов на прекращенные строительством броненосцы и их артиллерию с минимальными изменениями. Тем более, что паровых турбин Парсонса мы у англичан купить сей момент не сможем. По моему мнению, условиям сим удовлетворяет ныне не принятый к постройке проект Скворцова, посему необходимо срочно доработать его и принять. Начать заказы на выделку необходимых механизмов и вспомогательной артиллерии, закончить выделку башен главного калибра.